— На скотный двор. – Жёстко произнес Алексей Ионович. – Это моё последнее слово. Не такую невестку я ждал.
На исходе лета 1804 года в усадьбе Богимово гремели грозы. Шестнадцатилетняя красавица Юлия молча приняла свою судьбу: непримиримый свекор знать её не желал.
полотно Д. Сента
Он был старше её на семь лет – галантный, прекрасно образованный, внимательный. Сын калужского помещика, Владимир Прончищев, проходил службу в Ревеле. Там он и повстречал прелестную Юлию Бронеман, из балтийских немцев. Она принадлежала к почтенному, пусть и не слишком богатому семейству. Но главное, она поразила Владимира своей нежной красотой.
Среди прочих девушек Юлию нельзя было назвать самой яркой. Но в её кротости, в тёплом взгляде её светлых глаз, было что-то трогательное и наивное. Юлию можно было сравнить с бутоном цветка – ещё не распустившийся, но уже пленяющий. Нескольких встреч хватило, чтобы Владимир принял решение: им нужно пожениться! Родители девушки попробовали вмешаться, но Юлия наотрез отказалась «опомниться». «Я хочу уехать с ним», — ответила она, указывая на Владимира.
В начале девятнадцатого века идти под венец – да еще с лютеранкой! – следовало только с разрешения родни и священника. В этом случае обычно подписывали специальную бумагу: дескать, венчаемся по православному обряду, и детей обязуемся воспитывать в той же вере. Бумагу-то Владимир составил, а вот родне сообщил о женитьбе уже после всего. Обещал приехать немедленно, повиниться, представить очаровательную жену… «Юлия Ивановна обязательно понравится вам, отец», — писал Владимир.
портретов Алексея Ионовича не сохранилось, представлен парный портрет той же эпохи
Он ошибался. Помещик Алексей Ионович был человеком старой закалки. Для него поступок сына стал громом среди ясного дня. В Богимове он бушевал несколько дней, всё не мог успокоиться. И заранее составил самое превратное представление о шестнадцатилетней невестке.
«Трудно было найти существо более кроткое, более смиренное, чем Юлия Ивановна», — позже говорила сестра Владимира, когда молодожёны приехали в усадьбу отца. Но Алексей Ионович был неумолим. Лютеранка? Почти не говорит по-русски? Он не такую невестку ждал!
— На скотный двор. – Хмуро приказал помещик. – Я выделю вам избу.
Воспитанная настоящей барышней, в тонком шёлковом платье, Юлия безропотно последовала за мужем в обычную избу. Владимир повторял раз за разом: образуется! Отец суров, но отходчив. Он только кажется непримиримым, но обязательно смилостивится. Надо лишь немного подождать.
Юлию поселили в избе, в барский дом ее не приглашали даже на обед
Отпуск Владимира подходил к концу, ему следовало возвращаться в Ревель. Ехать приходилось одному, ведь Юлия в ту пору уже была в тягости. «Долгая дорога не будет полезной для тебя и малыша», — говорил Владимир. И уезжая, попросил свою сестру, Екатерину, чтобы она присмотрела за Юлией и помогала ей. Золовка сдержала слово: она навещала будущую мать каждый день. Приносила вещи из барского дома, старалась помочь с хозяйством.
Был уже январь, зима стояла студёная, и Юлия даже в избе носила меховую накидку. Она услышала шум шагов на крыльце, и подошла к двери, как тут же отпрянула. Перед ней стоял Алексей Ионович, и лицо его было суровым. Но… как-то не так, как обычно.
Выяснилось, что Алексей Ионович прекрасно говорил по-немецки, и в следующие четверть часа разговор велся именно на этом языке. Взяв за руку невестку, помещик Прончищев сообщил ей… что Владимира больше нет. Заболел, и всё произошло быстро. А под конец Алексей Ионович разрыдался.
Вещи Юлии перенесли в барский дом в тот же день. Ей выделили покои, которые когда-то занимал Владимир, и теперь все относились к ней с такой любовью и с таким почтением, каких она и в самом деле заслуживала. Прежде срока юная вдова произвела на свет малыша, названного Алексеем. В честь когда-то непримиримого свекра.
полотно Ф.Капкова
Владимира должны были привезти на родную землю, чтобы он упокоился подле предков.
«Я хочу с ним», — сказала Юлия, глядя в окно.
Золовка вздрогнула и обняла Юлию за плечи. «Да что ты, милая, о чём ты?»
Юлия начала сбивчиво объяснять, что она лютеранка, и «потом», она будет покоиться в другом месте – ведь не положено иноверцам быть рядом с православными. И оттого она хочет принять веру Владимира, чтобы и в вечности оказаться подле него. По счастью, местный священник всё понял и не чинил препятствий: Юлия стала православной на следующий день.
Она сидела возле окна несколько дней подряд. Ждала, когда приедет печальная повозка. Снег кружился по двору, и вот показались вдали лошади и телега… Привстав, Юлия схватилась за сердце. И после этого сразу упала, бездыханная. Её мечта сбылась: она последовала за Владимиром, как и хотела.
усадьба Прончищевых, современный вид
Влюблённым позволили покоиться рядом. Малыша Алексея воспитывал обожающий дед, заботилась о нём и родная тетя, Екатерина Алексеевна. На память от отца у мальчика остались сабля и миниатюрный портрет, а от матери – вышитый её руками кисет. Зато дочь выросшего Алексея, как уверяли, была точной копией маленькой балтийской немки, Юлии Ивановны.