Шёлковые юбки и покрывала с трёх сторон закрывали изящный мраморный стол. Получилась яркая палатка, из которой на четвереньках выползала жена наследника престола. Она так весело смеялась! А за ней бежали Марго и Шарль – детишки дворцовой прачки. Графиня де Ноай, первая фрейлина Марии-Антуанетты, он недоумения не могла вымолвить ни слова. Ярость душила её. Эта австриячка совершенно не умела себя вести! В 1770-м году в Версале поселился трудный ребёнок.
кадр из фильма «Мария-Антуанетта»
Этикет предписывал, что она должна завтракать и обедать одна, без мужа. Этикет диктовал, что при её утреннем пробуждении в покои набиваются до тридцати человек. И столько же было вечером, когда надлежало ложиться спать. У каждой персоны в Версале была своя роль. Хранительница веера не могла подавать туфли. Та, что отвечала за платье, не смела прикоснуться к перчаткам. Однажды замешкалась придворная дама, которая подавала Марии-Антуанетте ночную рубашку. А с девушки уже всё сняли. Вот она и стояла, обняв себя за плечи, и мелко дрожала от холода. Дамы вокруг переглядывались, и никто не пытался помочь дофине Франции. Не положено! Наконец, дверь хлопнула, опоздавшая вбежала, и все вздохнули с облегчением. Этикет не был нарушен. Неважно, что будущая королева посинела от холода и наутро слегла с температурой. Главное, соблюден порядок.
Ей было только пятнадцать лет, а от неё требовали поведения степенной тридцатилетней женщины. Она хотела прыгать, бегать, плясать… Даже в чопорной Вене ей позволяли делать это. Австрийский этикет предписывал, что надо держать лицо. А вот за закрытыми дверями дворца Шёнбрунн можно было и пошалить. В Версале действовали другие порядки. Все вокруг, словно восковые фигуры, двигались так, словно от них зависели судьбы мира.
Она думала, что муж будет рядом с ней. У них была такая маленькая разница в возрасте! Но рыхлый медлительный Людовик не любил подвижные игры. Тогда Мария-Антуанетта обратилась к его младшим братьям – тоже мальчишкам схожего возраста. Но один из них слишком влюблённо смотрел на неё, а другой, наоборот, едва сдерживал презрение. Его звали граф Прованский, и он мечтал о троне. Если бы у Людовика не было детей, следующим в очереди к престолу становился он. И с каждым месяцем его надежды становились всё крепче! Ведь у дофины так и не получалось завести ребёнка…
дофин Людовик за год до свадьбы
Все смотрели на нее, словно сквозь лупу. Когда она выходила из своих покоев, все взгляды были прикованы к ней: не округляется ли фигура? Нет ли признаков тошноты? Но прачки шепотом доверяли горничным, а те – всем вокруг – что у дофины все по-прежнему. Ни малейших признаков появления наследника.
— Она просто не интересует дофина. – Судачили в Версале и с презрением смотрели на девушку.
Очевидно же, что с ней что-то не так! Даже мать писала Марии-Антуанетте из Вены пламенные письма, в которых призывала её быть мягче с мужем. Слушать, что он говорит. Подчиняться. А маленькая дофина рыдала в своих покоях, не понимая: чем она нехороша? Она ведь такая славная и милая!
«Милая мамочка, — писала дофина в Вену, — пришлите мне маленького мопсика… Пусть хотя бы он будет рядом!»
Дофин приходил к ней первое время, но затем перестал. Неудачи в их семейной жизни заставляли его держаться подальше от жены. Мария-Антуанетта, чувствуя эту отстраненность, вообще старалась как можно дольше не приходить почивать. Танцы до утра? То, что надо. Потом она упадёт без сил и не будет тревожно думать о будущем.
Однажды кто-то рассказал ей о несчастной испанской королеве. Столетием раньше красивую французскую принцессу выдали замуж за самого страшного правителя в истории – Карлоса Второго. Девушка упала в обморок, увидев его в первый раз. У нее не было никакой отдушины, кроме еды… Услышав эту историю, Мария-Антуанетта снова чуть не расплакалась. Ей было так жаль ту бедную девушку! Она ведь, и сама была тут, словно в клетке.
в фильме С.Коппола Мария-Антуанетта сидит среди гор пирожных. На самом деле, дофина не любила сладости и практически не ела их
Да, её муж был приятен внешне, но избегал её. А находить радость в изысканных блюдах Мария-Антуанетта никак не могла. Она привыкла есть совсем по чуть-чуть, и была совершенно равнодушна к пирожным и сладостям. Не была она приучена и к горячительным напиткам, которые все в Версале очень даже приветствовали. Это в фильмах её показывали с бокалом игристого и среди горы кондитерских изделий… На самом деле, реальная Мария-Антуанетта сильно отличалась от экранной!
Другой ее «странностью» (по крайней мере, для Версаля!) было восприятие человеческих отношений. Она выросла в семье, где было шестнадцать детей. Её мать отличалась строгостью нравов и даже создала целую «комиссию целомудрия», которая жёстко преследовала любые отступления от правил. Мария-Антуанетта выросла в убеждении, что у мужа есть жена, а у жены – муж. И никаких исключений! Поэтому, когда ей рассказали о существовании мадам Дюбарри, она просто ахнула от возмущения.
Это не укладывалось в её маленькой светловолосой головке. Дама – у короля? Да, свёкор был славным и добрым человеком, относился к ней с большим вниманием. Но мадам Дюбарри не имела права на существование… Это было неправильно, ведь она не королева! Как она могла садиться рядом с королем? Бедная дофина рассуждала, как ребёнок, и её взгляды полностью совпали с мнением королевских дочерей. Тётки дофина Людовика, незамужние принцессы, ненавидели мадам Дюбарри. И принялись науськивать дофину…
кадр из фильма «Дюбарри»
Она сочла нужным не замечать графиню. Не удостаивала её взглядом, не обращалась к ней. Словно её и не было. Дюбарри была озадачена и пожаловалась королю. Назревал скандал. Эта австрийская крошка игнорирует самую влиятельную женщину во Франции! Вести докатились и до Вены.
Императрица Мария-Терезия схватилась за голову: её воспитание оказывалось неуместным! Отправляя девочку в Париж, она не позаботилась о том, чтобы рассказать ей – там всё немного по-другому! Надо смирить австрийскую гордость, надо делать скидку на местные традиции… А традиции в Версале были таковы, что там всегда кто-то царствовал, помимо королевы. Теперь это была графиня Дюбарри. И гордая дочь императрицы не собиралась идти ей на уступку.
И снова полетели письма из Вены. Мария-Терезия писала дочери, что надо считаться с графиней. Да, она не является королевой. Но… «Видите ли, дитя мое, его величество всецело доверяет ей. Он относится к ней как к старому доброму другу, и уважает мнение графини. Вы должны воспринимать её точно также», — писала императрица.
Девчушка была растеряна. Она ведь поступала в точности, как её учила мать! И тут сама же наставница делает шаг назад… Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы выдавить при следующей встрече:
— Кажется, в Версале сегодня так много народа!
Дюбарри расцвела. Дофина была побеждена. Трудный ребенок получил первый урок – во Франции все лгут. Она запомнила это.
а вот эти серьги Мария-Антуанетта носила, и это не подарок Дюбарри
К чести графини, она не стала мстить Марии-Антуанетте за долгую несговорчивость. И даже прислала ей к Рождеству роскошный подарок – бриллиантовые серьги за 700 тысяч ливров (да-да, на своих дам король Людовик XV не жалел денег, поэтому и они легко расставались с ними). Но эти серьги были отправлены назад. Между ними — дофиной и графиней — не было ничего общего, кроме предсказания старой цыганки, которая сказала как-то Дюбарри: «Тебя и королеву Франции ждет одинаковая участь».
«Умоляю тебя не участвовать ни в каких интригах», — писала императрица – дочери. Это было лишним. Мария-Антуанетта не участвовала, и этим злила своих новых французских родственников. Они бы предпочли, чтобы она воевала с ними вместе против Дюбарри. Чтобы ломала копья!
Прошла пара лет, а наследников все не было. Встревоженный король Франции — он ведь не вечен! — выбрал медика для осмотра супружеской пары. У Марии-Антуанетты не нашли никаких изъянов. У дофина – тоже. На самом деле, дофина даже не осматривали. Лекарь, робевший перед высокопоставленными особами, просто спросил у него: нет ли у него замечаний относительно здоровья? И тот коротко ответил, что нет. Всё в полном порядке! Это упущение дорого стоило Франции!
Мария-Антуанетта в 1772 году
И отныне все ещё больше недоумевали: если всё в порядке, так отчего же не происходит никаких перемен? Но Мария-Антуанетта в ту пору была куда больше озабочена другой идеей – она жаждала въехать в Париж! Она жила во Франции уже несколько лет, но никогда не была там, в столице! И тут снова этикет возвёл преграду: для первого въезда нужно официальное разрешение короля. А Людовик Пятнадцатый с этим медлил…
Наконец, король милостиво согласился. На 8-е июня 1773 года был намечен въезд, и сердце дофины буквально выпрыгивало наружу!
— Давайте убежим раньше? – Предложила она своему вялому мужу.
Тот неохотно дал согласие – впервые в жизни он шёл на авантюру! И вот они, надев маски, подобрав экипаж без гербов, ровно за сутки до своего торжественного въезда, оказались в городе…
Она жадно впитывала звуки, запахи, виды… Её заворожил Париж. На этих улицах кипела жизнь, эти дома и дворцы выглядели такими настоящими… Людовик и Мария-Антуанетта грустно вернулись в свой Версаль, словно в пыльный старый театр и сразу почувствовали – как он далёк от того города.
полотно Л.М. де Шривер
На следующий день состоялся тот самый торжественный въезд.
Мария-Антуанетта была обворожительна. Она махала из кареты парижанам, а те, ликуя, бросали ей цветы и кричали: «Да здравствует дофин! Да здравствует мадам дофина!».
«Я не в состоянии описать вам, милая мама, — писала Мария-Антуанетта в Вену, — те знаки любви и радости, которые нам выказывались… Как счастливо всё сложилось!».
Вскоре после этого король Франции умер. Людовик Пятнадцатый оставил своему внуку и его молодой жене разорённую им самим казну (причём десятки миллионов ушли как раз на прихоти мадам Помпадур и Дюбарри), множество нерешенных проблем и крайне сложную обстановку при Дворе. Над наследником открыто смеялись из-за его неудачной жизни с женой. Он не обладал ни силой, ни авторитетом, ни характером. Братья короля уже мысленно примеряли корону, предвкушая бесплодный союз нового правителя. Его жену вообще списывали со счетов.
А Мария-Антуанетта? Она вызвала неприязнь у придворных своей слишком нарочитой «правильностью». Дофина запретила разведённым женщинам входить в круг её придворных дам. Она не поощряла отношения вне брака и резко высказалась, когда один из деверей стал ухаживать за ней. Трудный ребёнок подрос. Молодая королева шла вперёд, не зная, сколько ей предстоит вынести в будущем.
Плохое поведение
— Так до сих пор ничего не было? – Воскликнул потрясённый император. – За все эти годы?
Его прекрасная сестра заливалась краской, а зять хладнокровно перебирал кружевные манжеты. Иосиф обхватил голову ладонями.
— Немедленно. Сегодня же. – Тихо, но с нажимом проговорил император. – Теперь вы знаете, что нужно делать.
Она задыхалась от переполнявших её чувств. Сама себе хозяйка! Королева! Теперь ей не нужно ни у кого спрашивать разрешения. Не надо унижаться, умоляя о поездке в Париж. Она будет поступать, как ей заблагорассудится! О, какое счастье принадлежать самой себе!
10 мая 1774 года король Франции Людовик XV отправился на небеса, и молодая супружеская пара разом превратилась в новых правителей государства. Выезжая за пределы дворца в своей золочёной карете, Людовик Шестнадцатый и Мария-Антуанетта повсюду видели ликующие толпы. Им радовались, как радуются наступлению весны: подул тёплый ласковый ветерок, который обещал прекрасные перемены. А вот в Вене, на родине королевы, были настроены не так оптимистично.
«Я очень этим взволнована, — писала императрица Мария-Терезия. – И озабочена судьбой дочери… Я думаю, её лучшие годы уже позади».
Мария-Терезия знала, что такое править. Она десятки лет держала в руках свою империю, успевая попутно регулярно пополнять детскую… В своей очаровательной Тонии, отправленной во Францию для высокой роли, императрица не была уверена. Не меньшую тревогу вызывал и зять – меланхоличный, всё время сонный и абсолютно равнодушный к женским чарам.
ещё дофина
Людовик XVI не любил танцы и веселые праздники. Любому торжеству он предпочел бы тихие посиделки и крепкий сон. А его жена – полная противоположность короля – наоборот только-только открыла для себя радость светских увеселений. Да что там, она стала их центром! Не было больше рядом мадам Дюбарри!
Теперь её появление считали большой удачей и важным событием. В театре или на балу все взгляды были прикованы к ней – к изящной красивой молодой женщине, которая буквально излучала свет. Она ловила восхищённые взоры, и они подпитывали её уверенность в себе. «Красавица, какая она красавица!» — шептались вокруг. И Мария-Антуанетта от этого расцветала ещё больше.
Любое пожелание королевы стало приказом для остальных. А это могло вскружить голову кому угодно! И она жаждала царить, восхищать ещё больше! Ни один парижский праздник не обходился без её участия: танцы, маскарады, шутки, спектакли… Она заполняла этой суетой свой безмерно длинный и скучный день. Заполняла, как умела. Мать дала ей совет не заниматься интригами, не влезать в политику, и она послушно следовала этому. Государственные дела — работа её мужа. Так чем же ей заняться ещё, в девятнадцать лет и при отсутствии детей?
«Мои вкусы отличаются от вкусов короля, — беспечно писала Мария-Антуанетта своей матери, — его ничто не интересует кроме охоты и слесарных работ».
кадр из фильма «Мария-Антуанетта»
Она обожала Париж – в нём кипела жизнь. В Версале молодую королеву ждали унылые казематы этикета. Когда-то Людовик Четырнадцатый возвёл этот дворцовый комплекс, чтобы отгородиться от Парижа, который он ненавидел. В детстве маленькому королю пришлось дважды бежать из столицы, чтобы не быть растерзанным толпой. Когда он вырос, то предпочел в столице больше не появляться, сделав центром Франции великолепный Версаль… Но за сотню лет резиденция закостенела. Рамки стали тесными и душными, превращая своих обитателей в настоящих узников.
Каждый королевский день подчинялся строгим правилам. Каждый шаг сопровождался толпой разряженных бездельников, в чьи обязанности входило нести королевскую сумочку, или шлейф, или подавать Библию при молитве… Дорогостоящий спектакль, не более того! Понаблюдав за ним почти четыре года, Мария-Антуанетта меньше всего желала становиться очередной куклой из этого постылого театра. И сбегала из него, едва появлялась возможность.
Парижские праздники заканчивались поутру, и королева частенько возвращалась в пять, в шесть… Её супруг уже поднимался, а она только-только падала от усталости. Этикет нарушался. Те, кто тщательно оберегали его, были возмущены и за глаза ругали молодую королеву. Но она уже никого не слушала. Это было не то поведение, которого от неё ждали. Да только теперь все решения принимала она сама!
Книги никогда не занимали её, а вот наряды и украшения — вполне. Мария-Антуанетта в двадцать первом веке стала бы дивой социальных сетей и наверняка нашла бы, как монетизировать свой безупречный вкус. Но в восемнадцатом всё было иначе. Это с её помощью богатели парикмахеры и ювелиры — у них появилась чудесная заказчица. Она умела изобретать стиль, она создавала новые тренды и вся Европа следовала за ней.
«Я не могу не затронуть тему твоей прически, — гневно писала императрица из Вены, — говорят, они располагаются на высоте тридцати шести дюймов!»
уже королева, на полотне Э.Виже-Лебрен
Причёски были и даже повыше… Эти взбитые волосы чем только не украшали! Моделями кораблей и настоящими цветниками, птицами и статуэтками, ставили среди волос миниатюрные вазы с живыми цветами, чтобы те не увядали. Мех и перья, грозди жемчужин и ленты, всё это шло на украшение прически. Мария-Антуанетта задавала моду, и сотни дам с удовольствием подражали ей. Каждая хотела блистать…
По утрам она долго выбирала платья. Боже, что это были за наряды! Мадмуазель Бертен создавала для королевы настоящие произведения искусства, и аристократки готовы были переплачивать трижды, лишь бы у великой Бертен нашлось время и для их платьев. Окружение молодой королевы могло ничего не знать про состояние политических дел, но зато взахлёб обсуждать новомодный «цвет блохи», в который надо было срочно облачиться. Иначе вы рисковали выглядеть устаревшими!
На все это требовались деньги, много и много денег. Король увеличил содержание жены, но ей всё равно не хватало. Она могла спустить 250 тысяч ливров на покупку бриллиантового браслета, и обнаружив, что у неё не достаёт денег… отдать за бесценок ранее купленные бриллианты. Чтобы пополнить свой кошелек, королева с радостью принялась играть в карты. Надо отметить, что она частенько брала верх. Но случались и грандиозные проигрыши… Король ненавидел эту затею, поэтому от него тщательно скрывали, что Мария-Антуанетта играет.
Но все промахи дочери становились моментально известны императрице в Вене. Она обрушивалась на королеву из-за её плохого поведения, и изо всех пыталась предостеречь эту очаровательную стрекозу: прекратите тратить! Перестаньте играть! Думайте о…. Впрочем, о чём? Ей ведь приказали ни о чём не думать…
гостиная Малого Трианона
К слову, много позже, уже на суде, когда Марию-Антуанетту начнут упрекать в излишней расточительности, и тогда же всплывут вполне определенные суммы. На обустройство Трианона — и это задокументировано! — ушло почти 2 миллиона ливров. В первый год «царствования» — 710 тысяч ливров на драгоценности королевы. Всего же с 1774 года до революции – Мария-Антуанетта потратила около 5 миллионов на личные потребности. Грандиозная сумма? Да как вам сказать…
Мадам де Помпадур, самая главная пассия короля Людовика Пятнадцатого обошлась казне в… 37 миллионов ливров (а была еще Дюбарри и не она одна). А личный долг императрицы Жозефины с момента коронации до развода с Бонапартом составил почти 6 миллионов. И Наполеон оплатил его. Оказывается, Мария-Антуанетта в этом ряду не такая уж транжира, как о ней принято говорить.
Да, отделка Трианона! Зачем вообще она потребовалась? Мария-Антуанетта, как я уже говорила, не хотела жить в Версале. Она испытывала буквально физическое отторжение из-за присутствия толп придворных. Как раз по этой причине королева возликовала, когда муж передал в её полное ведение ранее построенный Малый Трианон. То был скромный дворец (почти коттедж) из восьми комнат, где Людовик XV иногда уединялся для галантных радостей. Теперь же Трианон стал настоящей резиденцией королевы. Она слегка обновила его, а вот сад вокруг перестроила основательно — появились изумительной красоты цветники…
Туда не приглашали всех этих держательниц вееров и подавальщиц туфель. Минимум прислуги, самое необходимое. В Трианоне королева могла дышать свободно, и даже муж приходил туда в редкие часы и только по предварительной договоренности. Огромный Версаль пылился без дела…
Лишённые своих должностей, потерявшие привычный ориентир, придворные собиралась вместе в галереях дворца и изливали свою желчь. Они готовы были разорвать эту королеву, которая не желала жить по их законам. Они собирали про неё все самые нелепые слухи, обсуждали их, смакуя каждую подробность. Образ Марии-Антуанетты обрастал немыслимыми наслоениями, и она понятия об этом не имела.
граф Прованский мечтал надеть корону
— Главное, что у неё нет детей. – Улыбался брат короля, граф Прованский. Мысленно он уже надел корону, которая обязательно перешла бы к нему после Людовика XVI.
Но цепкая рука Вены помешала ему тогда. Брат Марии-Антуанетты, император Иосиф, поспешил в Париж под вымышленным именем. Он путешествовал инкогнито и даже поселился в обычном отеле, не желая огласки. Примчаться к сестре его заставила как раз та самая бездетность супружеской пары. С собой Иосиф захватил нескольких специалистов и буквально заставил зятя разрешить им осмотр.
И был потрясён «отгадкой».
— Так ничего не было? – Восклицал он, как громом пораженный.
Семь лет! И ничего! И они молчали! А следовало всего-то сделать крошечное вмешательство… Под натиском шурина, Людовик Шестнадцатый сдался. «Поломка» была исправлена за один вечер. Иосиф уезжал в Вену с лёгкой душой, а его сестра ликовала.
«Мой муж сказал, что ему очень нравится этот новый вид развлечения», — писала Мария-Антуанетта в Вену.
4 августа 1778 года было официально объявлено о грядущем пополнении в королевском семействе.
— Я должна пожаловаться, сир, на одного вашего подданного. – Жалобно произнесла Мария-Антуанетта, входя в залу дворца. – Этот дерзкий человек осмеливается толкать меня в живот!
Мария-Терезия-Шарлотта, первая дочь короля и Марии-Антуанетты
Радостно расхохотавшись, король обнял жену. Впервые они выглядели абсолютно счастливыми. В декабре на свет появилась их дочь, названная в честь бабушки Марией-Терезией. Потом будет еще одна неудачная попытка завести ребенка и – о радость для Франции! – рождение дофина. Императрица до этого важного события не дожила. Она закрыла глаза навеки, терзаясь мыслями о будущем своей любимой Тонии.